Если изучать историю контрабанды по советским детективам, которые проявили к ней повышенный интерес в конце 50-х, начале 60-х годов, нынешние преступные структуры любителей национального культурного достояния складывались следующим образом.
Потеплели отношения с Западом, Советский Союз заполонили капиталисты, предлагавшие большие деньги (сотни долларов) за старинные иконы. Соблазненные золотым тельцом, по деревням пустились «лжегеологи» и прочие экспедиции, которые скупали «доски» у одиноких старух или же просто разворовывали беспризорные церкви. И несчастные старушки отдавали свои иконы за бесценок (что поделаешь, экспедиция!). Экспедиторы же продавали свою добычу иностранцам, после чего и тех и других ловил КГБ, а народ клеймил позором.
Но вернемся пока к заголовку нашей темы.
Каждый человек верит в сказки. Очень хочется верить, что дедовский портсигар обязательно изготовил Фаберже, а картина, висящая в красном угле квартиры, наверняка принадлежит кисти Тициана или Рембрандта.
Про иконы и говорить нечего.
Антиквариата у наших обывателей много. Гораздо больше чем в музеях. Но по-настоящему дорогих вещей очень и очень немного, а практически каждый обладатель холста в позолоченной раме мнит себя владельцем Рубенса или, на худой конец Репина.
В определенный момент времени, когда владельцы проникаются идеей мирового заговора антикваров, созданного дабы приобрести за бесценок предмет их иллюзий и тщетных надежд, в голову непременно приходит мысль о транспортировке «шедевра» за государственную границу. Это вредное интеллигентское заблуждение, что в парижах и ландонах всё можно продать втридорога, оборачивается в результате довольно неприятными последствиями.
Тут надо ещё заметить, что рядовой контрабандист (как, впрочем, и преимущественное число граждан), мнит себя умнее всех. Наметанный взгляд таможенного сотрудника почти сразу определяет семенящую, торопливую походку, бегающий взгляд и прочие подозрительности, за которыми следуют более пристальное отношение к имуществу и аксессуарам. Когда в куче нижнего белья находится «антик», человека просят пройти для разбирательства в кабинет начальника смены.
В кабинете обязательно виделась уверенность хозяев, что их собственность — «как минимум» написана в год крещения Руси, и, соответственно, должна оцениваться в миллион долларов.
Как правило, владельцы находятся под впечатлением от телерепортажей, где анонсируются гигантские суммы эстимейтов западных аукционов, а малообразованные эксперты поражают доверчивых обывателей семизначными суммами продаж антиков.
Но если товар ушел тогда-первая остановка — Польша. Здесь обычно отсеивается товар, не представляющий большой ценности для среднего покупателя на Западе. Он остается в местных лавках. В Польше этой деятельностью занимаются и бывшие совграждане с криминальным совпрошлым. Далее основной материал идет в Германию, где оценивается «по факту».
Надо отметить, что за последние годы в Польше и Германии сложились широко разветвленные сети мелких антикварных магазинов, специализирующихся на продаже контрабандного антиквариата. Кроме того, насыщен и рынок предложений (особенно икон 19-го начала 20-го веков, как это называют эксперты — «ассортимент антикварной лавки»).
Как отмечают эксперты, основную роль в теневом антикварном бизнесе сейчас играют немцы и французы. Франция, как правило, конечный пункт следования контрабанды. Немцы нередко для продажи контрабанды используют своеобразные филиалы православных церквей — иконные галереи, где любителям предлагается товар, вывезенный из России, иной раз находятся прямо напротив храма и называются с ним одинаково.
Продолжение следует…
